небольшой металлический предмет со сквозными отверстиями: половину дверной петли. Её выворотили из косяка, что называется, с мясом: из петли всё еще торчал один шуруп. Макс поднял эту железяку, шуруп выбросил, а саму петлю положил на середину банданы, которую расстелил у себя на коленях. Сложив квадратный платок по диагонали, он принялся скручивать его в трубку. А когда закончил, связал концы матерчатой трубки так, чтобы груз оказался точно снизу. У Макса получилось нечто вроде примитивного кистеня — совсем не безобидное оружие.

Он убрал самодельный кистень в правый карман своей джинсовой куртки, оставив снаружи узел. И стал осматривать лестничную площадку, на которой он подобрал дверную петлю: хотел оценить обстановку. Вот тут его и ждало открытие.

Место, возле которого лежала вывороченная петля, оказалось вовсе не стеной. То была дверь: плоская и гладкая, выкрашенная масляной краской в тот же самый цвет, что и сама стена, с которой она была сделана заподлицо. Макс обнаружил её только потому, что нижняя часть двери, открывавшейся наружу, теперь немного отставала от стены.

Макс вытащил из портмоне ключ-карту от своей квартиры и стал осторожно подсовывать её под дверь с противоположной стороны от провисающего бока. Сперва перекошенная дверь открываться не желала, ныла, скрипела, но потом всё-таки отворилась. Её нижняя петля оказалась искорежена, и Макс понял, что половина этой петли сейчас лежит у него в кармане, завернутая в платок. Из двери на него ошеломляюще сильно пахнуло гарью — хотя на лестничной площадке этот запах почти не ощущался.

Он быстро оглядел лестницу: по ней никто не поднимался. Пафнутий и его отец пока что мешкали — не шли совершать сделку. И Макс шагнул за дверь, прикрыл её за собой. Изнутри на ней имелся деревянный засов, но задвигать его он не стал.

4

За дверью царил дымный и пыльный сумрак, и Макс даже слегка закашлялся. Он вытащил ключ-брелок от своей машины, куда был вмонтирован фонарик, и осветил пространство вокруг себя.

Перед ним простирался длинный узкий коридор, весь увешанный занавесями и гамаками из паутины: старой, почерневшей, забитой дохлыми мухами, какими-то истлевающими лепестками, кусочками свалившихся с потолка белил и всяким другим мелким мусором. Впрочем, кое-где в паутине зияли дыры. А когда Макс посветил себе под ноги, то увидел на грязном полу свежие следы мужской обуви. Они вели со стороны соседнего подъезда туда, где находился сейчас Макс.

Однако следы эти он толком не рассмотрел: услышал Пафнутия и его отца. Те резво поднимались по лестнице и даже обменивались какими-то бодрыми репликами. Макс шагнул было к двери, но открыть её не успел: увидел валявшуюся на грязном полу гильзу от пистолетного патрона. И понял, каким образом дверная петля оказалась изуродована и выворочена. Дверь, много лет не открывавшуюся, заклинило, и человек, которому срочно понадобилось выйти, пальнул из пистолета в самую слабую её точку.

Между тем Пафнутий и его батя уже поднялись на площадку верхнего этажа: их голоса стали близкими и внятными.

— Ну, и где он? — спросил взрослый мужчина; и столько в этом коротком вопросе смешалось эмоций: недовольства, жадности, взбудораженности и глубоко спрятанной трусости — что Максу сразу расхотелось выходить из своего укрытия.

— Только что был здесь, — ответил мальчишка.

Макс погасил свой фонарик и припал глазом к крохотной щели между дверью и косяком, которая возникла со стороны поврежденных петель. Пафнутий озирался по сторонам — словно бы выискивая, где мог спрятаться его богатенький знакомец. Ни он, ни его папаша явно ничего не знали про тайную дверь.

— Может, он во двор вышел? — предположил пацан.

— Ты что — дебил? Мы же сразу поставили у подъезда Гунара. И он всё это время был на шухере. Как этот твой Рокфеллер мог мимо него проскочить?

От слов «сразу поставили» Макс ощутил укол боли в правом виске — на месте давно зажившей раны. Он понял, почему этих двоих не было так долго: они за чем-то ходили. И вряд ли за биогенетическими паспортами. Зачем бы им тогда понадобилось выставлять караульного возле подъезда?

А потом папаша Пафнутия чуть развернулся — и Макс увидел, что тот держит в заведенной за спину руке. Мерзавец притащил с собой электрошоковое устройство: тазер. Надо полагать, именно тот, с каким он гнался за Иваром и Настасьей прошлой ночью. Правда, насчет себя Макс был уверен: со своей теперешней внешностью он вряд ли заинтересует хоть одного колбера. И, стало быть, участь ему уготовили другую: получить удар током, быть ограбленным дочиста, а потом — если очень повезет — очухаться где-нибудь на другом конце города без денег, без машины и без ключей от дома. Но, скорее, он останется лежать мертвым в какой-нибудь канаве: с разбитой головой или с удавкой на шее.

При мысли о доме ему стало совсем уж худо. Конечно, эти подонки не знали, где он живет, и не смогли бы использовать ключ, чтобы проникнуть в его квартиру. Но — там осталась Настасья. И что, спрашивается, эта девочка станет делать, если он не вернется нынче домой? Если — никогда не вернется? Попробует одна выйти в город, где и попадется в лапы к добрым пастырям? Или — станет добычей колберов?

— Драть вас с папашей телебашней… — беззвучно пробормотал Макс — а потом прибавил и несколько выражений покрепче.

Он почти не заметил, как вытянул из кармана свернутый в трубку собачий платок с грузом — свой кистень. Ему захотелось распахнуть дверь, выскочить на площадку и по очереди врезать им обоим по котелкам: и бате, и сыночку. А потом…

Вот на этом потом он и споткнулся. Он должен был заполучить паспорт Настасьи, чтобы вывезти её из Балтийского Союза. А батя Пафнутия запросто мог не носить найденные паспорта с собой. И что было делать в этом случае? Пытаться договориться с дядей Гунаром, стоящим на шухере? А если тот просто не знает, где его сосед хранит свою находку?

И Макс принял другое решение.

5

Он распахнул дверь, выскочил на лестничную площадку и нанес удар самодельным кистенем папаше Пафнутия — но не по голове, а по локтю правой руки. Мужик издал потрясенный матерный возглас, выронил тазер и схватился левой рукой за ушибленный правый локоть. Макс наступил на электрошоковое устройство, придавил его ногой к полу и замахнулся кистенем, целя теперь в Пафнутия. Но пацан отпрыгнул назад, и завернутая в платок дверная петля просвистела мимо его левой ноги — не попала его по колену, как планировал Макс. А сам кистень зацепился за